Вылезла луна и осветила его налитые кровью глаза, в руке его блеснул складник с широким клинком:

— Не подходи… Убью…

Я остановился в пяти шагах от него:

— Тебе не привыкать убивать. Убери ножичек. Все кончено, Женя. Сюда уже вся милиция Новоульяновска едет.

— Я не убивал…

— Разберемся, брось нож.

— Ты мне не веришь? Да? — Зинченко улыбнулся, но улыбка больше напоминала оскал. — Никто меня никогда не слушал. И отец тоже…

— Отца твоего выпустили, дома он. С ним все в порядке. Если ты не виноват — тебя отпустят. Сам говорил, что денег у вас помойка. На жизнь хватит. Не губи только свою судьбу сейчас. Не дури, — я медленно подходил. — Я сейчас протяну руку, и ты спокойно отдашь мне нож. Договорились?

Плечи Женьки задергались, послышались всхлипы:

— Не убивал я, не убивал…

— Тем более, тогда тебе нечего бояться. Отдай нож и пойдем со мной. Мы разберемся.

— Нет! Не подходи! — рявкнул Зинченко, махнув перед моим лицом ножом. — Вы на меня все повесите. Знаю я вас! Уже кофту какую-то приплели из мусорки! Я почему и сбежал от вас, что боялся этого!

— Если ты этого не делал, тебе нечего бояться. Расскажешь все Горохову, и тебя отпустят, — переговорщик из меня тот еще, но я всеми силами пытался внушить Женьке ложную надежду.

— Андрюха, — уже чуть ли не плачущим голосом проговорил Зинченко. — Отпусти меня. А? Что тебе стоит? Это же я. Твой одноклассник.

— Сейчас, Женя, тебе помощь нужна. На каждом столбе твоя фотка висит. Приказ есть стрелять в случае чего. Если жить хочешь, пошли со мной…

— Ах ты сука! — Женька ринулся на меня, замахиваясь ножом.

Я резко присел и, хапнув рукой земли, швырнул ему по глазам. На мое удивление он увернулся и сразу ударил. Клинок рассек руку. В последний момент я успел ее убрать, и рана получилась поверхностной.

В ответ я ударил боковым ему в ухо. Но Женька уже снова кинулся на меня, и удар не попал в цель, смазав его по затылку.

Я поймал его руку с ножом, собираясь вывернуть, но Зинченко ударил меня коленом под дых. Попал четко, спазм перекрыл мне дыхание. Я согнулся пополам, но руку с ножом не выпускал. Вцепился бульдожьей хваткой.

Падая на землю, я потянул за собой его руку. Если отпущу, мне хана. Зарежет к чертям собачьим. Женька пытался выдернуть руку и одновременно ударил меня ногой. Я втянул голову в плечи и отворачивался от ударов, уже почти лежа на земле.

Зинченко нашел мое слабое место и пытался меня затоптать. Спазм чуть отпустил, и я наконец вдохнул и смог шевелиться. Выбрал момент и подсек его ногой. Тот грохнулся на землю, выпустив, наконец, из руки нож. Я вцепился в его ноги, не давая ему подняться. Если вскочит, то убежит. А я за ним после такого удара не угонюсь.

Зинченко отчаянно лягался, пытаясь скинуть меня, но я настырно карабкался по нему, подбираясь к горлу все ближе и ближе, не обращая внимание на удары ногами, что прилетали мне по голове, рукам и плечам.

Но горло мне его нахрен не нужно. Боксеру нужна челюсть. Вот я уже навис над ним. Зинченко молотил меня кулаками, но неумелые удары проходили вскользь, не причиняя вреда. Вот его морда уже на расстоянии полета моего кулака.

Щелк! Кулак впечатался знатно. В подбородок, как и хотел. Зинченко раскинул руки и затих. Готов. Я плюхнулся рядом с бездыханным телом, и, тяжело дыша, смотрел в небо.

Кристаллики звезд манили в неизвестность. Черное небо казалось глубоким и неизведанным, как моя нынешняя жизнь. Все кончено. Поймал маньяка…

Для этого я здесь? Или для чего-то большего?..

Глава 21

Я поднял с земли складник и срезал чью-то бельевую веревку, забытую на столбике на участке. Попробовал ее на разрыв — вроде держит, не совсем гнилая.

Перевернул бездыханного Зинченко на живот и связал ему руки. Не слишком надеясь на крепость веревки, намотал на всякий случай побольше петель. Затянул узлы. Женька до сих пор лежал и не шевелился.

— Подъем! — я растормошил тело. — Доброе утро, страна!

Зинченко застонал и открыл глаза. Я бесцеремонно дернул его за ворот и помог подняться.

Он огляделся ошалелыми глазами и процедил:

— Ну и сука ты, Петров…

— Ничего личного, — улыбнулся я. — Работа такая. Ты меня вообще кипятком хотел обварить.

— Я же тебе говорил, что не убивал…

— Мне много кто чего говорит, каждому если верить… Шагай давай, — я подтолкнул его взашей к тому месту, где потерял пистолет.

Чтобы его найти, пришлось повозиться. ПМ завалился в ямку, поросшую пожухлой травой. Я бережно протер вороненую сталь наградного ствола о штанину и воткнул пистолет в поясную кобуру, после чего подобрал брошенную куртку и повел Зинченко на выход из поселка. Где-то там меня должен был ждать Быков на трофейной черной “Волге”. Придется отогнать ее обратно, чтобы угон не впаяли. А от мажорчиков потом отпишемся. Горохов, если что, поможет.

***

Утренняя планерка у Горохова началась с разбора полетов. Следователь то хмурился, то сиял от счастья. Преступник пойман, но возникли небольшие нюансы в связи со вчерашними моими баталиями.

— Итак, товарищи, — Горохов побарабанил холеными пальцами по полировке стола. — Вчера у нас отличился один сотрудник. Задержал подозреваемого. Как многие уже знают, Зинченко младший пойман и загорает сейчас в изоляторе. Но показания давать отказывается, видно, ждет помощи от папаши.

Присутствующие удивленно загудели и стали переглядываться, ища среди себя героя, что изловил душегуба. Все смотрели на оперов предпенсионного, но еще вполне себе бегательного возраста, что слыли знатными сыскарями. На меня и подумать никто не мог. Лишь только Света украдкой глянула в мою сторону и улыбнулась. Похоже, что она уже знала.

Выдержав небольшую интригу, Горохов, довольный, что никто из присутствующих не угадал, кто же из них Зорро, ввел остальных в курс дела:

— Отличился у нас товарищ Петров.

Сотрудники уставились на меня с удивлением и даже с некоторой долей зависти. Ну ладно, капитан милиции бы это сделал, ну, на худой конец, старлей, но, что салага вольнонаемный поймал душителя… Такое не каждый из них мог спокойно принять. Тем более, что за геройский поступок была обещана руководством области невиданная премия — в размере аж целой зарплаты.

— Но не все так хорошо, — продолжал Горохов. — На действия Петрова и его друга посыпались заявления от сынков власть имущих Новоульяновска. Дескать, избили ребятишек, когда те мирно на даче отдыхали. Из пистолета по ним постреляли, машину “ГАЗ-24” угнали. Но это моя забота, с этим как-нибудь разберемся. Можно было бы их самих, конечно, привлечь за нападение на сотрудника и пособничество преступнику, но мы ничего не докажем. Там целая толпа против слов одного Петрова и его друга. И поддержка у них будет от местных властей знатная. Сойдемся на том, что никто ничего никому не должен. Кстати, Петров, что за друг у тебя такой? Быков, кажется, его фамилия? Чем он занимается? Не хочет случайно в милицию пойти работать?

— У него армии нет и школа только за плечами, — ответил я.

— Ничего, — кивнул Горохов. — Это все решаемо. С военкомом я договорюсь. А через ходатайство от моего руководства на сержантскую должность в ППС здесь, думаю, его можно пристроить.

— Спасибо, Никита Егорович, я с ним поговорю на эту тему. Из него бы получился отличный ППС-ник.

— Значит, так… — продолжил Горохов. — Угон “Волги” мы переделаем в использование гражданского транспорта сотрудником в связи с крайней необходимостью и в целях поимки опасного преступника. Напишем, что подозреваемого в убийстве нужно было изловить. Думаю, прокуратура местная нам не откажет и забреет жалобные писульки. Побои спишем на самооборону. Будем давить на то, что на Петрова и Быкова напали друзья подозреваемого. А вот, что с пистолетом делать и стрельбой? — Горохов задумался.

— Так не было никакого пистолета, Никита Егорович, — хитро улыбнулся я.