— Да, предполагаемая причина смерти — асфиксия. После вскрытия смогу сказать наверняка.

Я тоже присел возле тела и внимательно высматривал волокна на одежде убитой. Но плащ был такой мокрый – явно тело лежало здесь еще с вечера и попало под дождь. Если волокна и были, чертовы осадки все смыли. Хотя потом с лупой еще раз пробежаться надо будет, более детально глянуть. Это уже Витя сделает. Уверен, что Паутов его с собой возьмет. Убийства он только ему доверяет, а не дежурному эксперту. Ну, и мне иногда. Только я-то сейчас не с ним.

Я вернулся к Дубову. Он закурил сигарету и протянул мне пачку. Я помотал головой.

— Что думаешь? — спросил он, задумчиво пуская клубы дыма.

— Есть некоторые соображения, и несмотря на то, что я “конкурент,”— улыбнулся я, — с вами, конечно, поделюсь.

Дубов крякнул, оценив шутку:

— Ну рассказывай, конкурент.

— Девушку задушили не здесь, сюда тело перенесли.

— Это почему?

— Следов ее нет.

— Так и моих следов нет, — Дубов демонстративно подошел к трупу и с силой вдавил ботинок в почву, а потом убрал ногу. — Ну-ка, посвети. Видишь, ничего не видно. Дерн крепко держит.

— Согласен, — я подошел к телу и снял с ноги девушки одну туфельку. — Но он держит плоские подошвы, рельеф которых не продавливает почву. А вот острый каблук, учитывая, что вечером был дождь, вполне ее продавит.

Я нажал лаковой черной туфелькой на почву, и каблук провалился, оставив аккуратную дырочку.

— Вес девушки примерно 50-60 килограммов. Я нажал каблуком с гораздо меньшим давлением. Почва после дождя шпилькой продавливается очень легко. Значит, либо тело принесли сюда, либо девушка оказалась здесь до дождя. Но дождь начался еще вчера засветло, около четырех-пяти вечера. Здесь было полно народу и гуляющих мам с детьми. Значит, все произошло гораздо позже. Для достоверности можно запросить сводку вчерашней погоды из областного гидрометеоцентра с данными об осадках по часам по городу. К тому же, на каблуках туфелек отсутствует налипшая мокрая земля. Таким образом, можно заключить, что убийство произошло не здесь.

Дубов озадаченно поскреб складчатый затылок, для пущего эффекта даже кепку снял:

— Молодец, Петров. Хорошо тебя Бенедиктыч натаскал, — повернулся к Федоровой и дал “ЦУ”. — Галина Владимировна, пометь в протоколе осмотра все это, опиши каблучки подробненько, укажи, что характерных вдавленных следов на месте происшествия не обнаружено, что на набойках отсутствуют следы налипшей почвы.

— Уже пишу, Глеб Львович, — Галина в первый раз за все время бегло стрельнула в мою сторону глазами и, улыбнувшись, проговорила, — хорошо работает товарищ криминалист.

— Да он уже не криминалист, — махнул рукой Дубов. — Вон криминалисты едут. Долго же бы нам ждать пришлось. Припоздал сегодня Бенедиктыч.

На набережной остановился канареечный “РАФик” с надписью “Криминалистическая лаборатория”. Следом остановилась черная “Волга”, из которой торопливо вышел квадратного вида мужчина в шляпе. По уверенной походке и выправке я узнал Горохова.

— Явились, не запылились, — тихо процедил Дубов, наморщив нос-картошку.

— Здравствуйте, товарищи, — подошедший Горохов деловито осмотрел присутствующих. — Генеральная прокуратура СССР, прошу старшего доложить обстановку. Кто здесь старший?

— Давай без пафоса, Егорыч, — скривился Дубов, — знаешь же, что я старший. Тебе доклад устно или в письменной форме с доставкой?

— Глеб Львович, — холодно посмотрел на него Горохов. — Попрошу соблюдать субординацию.

— Так точно, Никита Егорович, — Дубов театрально вытянулся в струну. — Следователь Федорова введет вас в курс дела, — кивнул он на Галю, а сам подошел ко мне и, ухмыльнувшись, тихо проговорил. — Какой начальник у тебя важный… Как хрен бумажный. Помню, на юрфаке он зубрилкой был, не любили мы таких. Я выпускался, когда он на первый курс пришел, но успел его уму-разуму поучить немного. Помнит, гад, студенческие обиды.

— Может, он просто старается соответствовать своему должностному положению, — пожал плечами я.

— Ага, просто запомнил, как я у него чебурек отнял. Жмот… — Дубов вздохнул и, переключившись на работу, спросил. — Есть еще мысли по убийству какие? Пока этот троглодит тебя к себе совсем не прибрал?

— Я думаю, что тело привезли сюда на машине.

— Ну это ежу понятно, раз не здесь убили, значит, на автомобиле привезли, не подмышкой же он труп притащил.

— Я не про это, — я ткнул пальцем на дорожку, примыкающую к набережной, где сгрудились служебные автомобили. — Преступник остановился, скорее всего, там. Следы шин, конечно, уже транспорт наш закатал. Но грязь там особенная.

— А что нам грязь?

— Черная она, как деготь. Такая только за городом встречается и здесь. Ищите, Глеб Львович, машину, подкрылки которой забрызганы такой грязью. Пока преступник не помыл автомобиль.

— Х-м-м… Дело говоришь. Голова. Слушай, а ты в прокуратуру не хочешь пойти работать? Какое у тебя образование?

— Пока никакого, школа только.

— Как это?

— Так получилось, что работать пошел раньше, чем диплом получу.

— Да… дела… Бардак у вас в милиции. Ну, надумаешь, можешь на юрфак поступить, а там на последних курсах на заочное переведешься – и милости просим.

— Спасибо, Глеб Львович, но я всю жизнь милиционером мечтал стать, все равно одно дело делаем.

— Ну как знаешь, ладно, пойду с Гороховым переговорю. Пока он дело не забрал у меня и не загубил совсем.

***

После осмотра места происшествия в эту же ночь Горохов собрал нас на экстренную планерку у себя в кабинете. Присутствовали в усеченном составе: трое оперативников, психолог Ожегова, я и сонный Погодин, который опоздал и не был на осмотре.

Я уже рассказал все свои соображения Горохову. Не стал утверждать, что допер до этого самолично, а дал понять, что выведал ценную инфу из “стана” врага. Горохов видел, как я “мило” беседовал с Дубовым, и вопросов у него не возникло.

— Итак, товарищи, — начал Горохов. — Убитая – Коробова Ирина Альбертовна, 1958 года рождения. Студентка политехнического института. Ушла сегодня из общежития, еще днем. Сейчас наши отрабатывают ее круг общения и восстанавливают хронологию событий за последнее время. Есть предположение, что тело убитой привезли на набережную на автомобиле. Учитывая специфический состав почвы, на машине подозреваемого могли остаться черные брызги или налипшие комки на колесах. Проверить все машины мы сегодня не сможем, но вот автомобиль товарища Зинченко не мешало бы осмотреть без лишнего шума прямо с утра, пока он его не забрал из обкомовского гаража.

— В обкомовский гараж без санкции прокурора не сунешься, — возразил один из бывалых оперов. — Как же мы сможем по-тихому все обстряпать, Никита Егорович?

— Я уже все продумал, — заговорщически понизил голос Горохов. — Значит, так, слушайте внимательно…

Глава 8

План Горохова был одновременно и прост, и гениален. Основывался на “врожденном” страхе советских людей перед отделом по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией.

Работники торговли и хозучрежедений всех рангов, от простого грузчика до министра, боялись ОБХСС, как огня. Ожидали прихода людей в штатском круглые сутки. Причем, даже находясь дома, не чувствовали себя в безопасности и представляли себе, как вот-вот к ним нагрянут посреди ночи товарищи в серых шляпах и начнут выяснять, на какие доходы была куплена мебель, телевизор, хрустальные сервизы в серванте и халва в холодильнике. Опасались этого отдела и партийные верхушки, позже даже родился каламбурчик: “Почему КПСС боялась ОБХСС”.

Сейчас теневая экономика в СССР достигла своей наивысшей точки расцвета. За особо масштабные злоупотребления служебным положением нескольких осужденных по статье о хищении даже показательно расстреляли.