— Как не было? Что будем делать с кучей свидетельских показаний?

— Так это же стартовый пистолет у меня был. Капсюлями типа “жевело” бахает. Звук громкий, а в темноте кто там разглядит, что за пистолет.

— А…

— Гильзы я подобрал, а пули в небо улетели. Никто ничего не докажет.

— Отлично, молодец, Петров, так и напишем, что пугач был. Но на всякий случай купи стартовый пистолет. Если что, изымем его у тебя для проформы.

— Да есть он у меня. Дома валяется. Не знаю, откуда взялся. Давненько уже лежит.

На это Горохов довольно потер руки и окончательно перестал нагонять серьезность. Все складывалось удачно. Единственное, что омрачало победу, это то, что Зинченко-младший никак не хотел сотрудничать со следствием. И доказательств против него прямых не было.

Пока, чтобы его прижучить, против него возбудили уголовное дело за нападение на сотрудника милиции, вменив ему удар стулом по башке Погодина еще там, в квартире. Федя до сих пор прохлаждался в больничке и жрал апельсины, что мы с Трошкиным ему таскали. Трошкин уже снял гипс с руки, вышел на работу и теперь частенько ко мне наведывался.

— Товарищи, — Горохов обвел присутствующих взглядом, будто искал поддержки. — Есть у кого мысли, как нам Зинченко разговорить? Экспертиза показала, что кофта импортная с капюшоном, которую в мусорке обнаружили, и клочок материала, что был зажат в руке убитой Ягодкиной, ранее составляли единое целое. Кроме того, волокна этой кофты идентичны волоскам, что обнаружены на одежде еще троих жертв. На четвертой, Коробовой, волокон нет, но ее тело пролежало под дождем всю ночь на улице Набережной, их просто могло смыть осадками. Таким образом, убийца все преступления совершал в этой одежде, используя капюшон, чтобы скрывать лицо. Описаний у нас его нет, кроме показаний пенсионерки, которая видела некого человека в капюшоне в районе гаражного массива, где обнаружили труп Ягодкиной. Но бабуля эта со странностями. Лица не разглядела, но утверждает, что человек по сравнению с ней был крупного телосложения. Только вот беда, по сравнению с этой бабушкой даже подросток кажется здоровым.

Горохов был прав. Крыть против Жени нам пока особо нечем. Вот если бы эту кофту у него дома изъяли, то тогда совсем другое дело. А мусорка — место “общественное” и людное. Хотя и находится во дворе, где проживала семья Зинченко, но, к сожалению, улика это косвенная. Вот если бы ДНК-экспертизу провести по кофте, но такое ноу-хау только в восьмидесятых появится. И то не у нас, а у буржуинов аглицких.

Пальчики с кофты тоже не снимешь. Волосы поискать? Хм-м… Без ДНК-исследования волосы тоже почти бесполезны. Сейчас уровень познания экспертов-биологов в области исследования волос сводится лишь к тому, что могут отличить волос человека от шерстинки животного. Ну максимум – назвать род скотины, от которой произошла эта шерстинка. Коза там, человек или другой олень. Так-с… Что там еще в мою бытность применялось? Какие экспертизы? Вспомнил. Точно! Как же я сразу до этого не додумался? Правда, сейчас пока нет таких исследований, но почему бы нам не стать первыми?

В конце концов, это будет не первая наша опасная розыскная гастроль. Фото-Франкенштейна уже приручили, почвоведение на службе, можно сказать, опробовали. Так чего же раздумывать, идем на абордаж.

— Никита Егорович! — я встал. — У меня есть мыслишка, как прищучить Зинченко.

— Говори, — с надеждой посмотрел на меня Горохов.

— А что если нам собак применить?

— Не понял…

— Кофту привязать к Зинченко-младшему по запаху.

Мне так хотелось подробно рассказать об одном из самых молодых видов судебных экспертиз, которого в этом времени еще и в помине не было. Одорология зародится гораздо позже.

Помню, как были недовольны криминалисты появлением эпохи изъятия запаховых следов, потому что кроме громоздкого чемодана им приходилось еще на происшествия таскать стеклянные поллитровые банки для консервации запахов следов. Следы изымались просто. Методом экспонирования на байковую стерильную салфетку. Проще говоря, на предмет, с которым контактировал преступник (стул, кресло автомобиля, орудие преступления, дверная ручка и т.д.), накладывали отрезок ткани на полчаса. Он вбирал в себя все запахи. Затем стерильным пинцетом ткань помещали в стерильную же банку с закручивающейся крышкой. Готово. Запах собран. Что самое интересно, в ходе проведения экспертизы собака-детектор могла различить запахи в смеси от двадцати человек и больше. В этом было огромное преимущество одорологии перед ДНК, где смесь биологических следов от троих человек уже считается непригодной для идентификации.

— Я правильно тебя понял, Петров? — Горохов почесал затылок. — Ты предлагаешь спрятать Зинченко и пустить по его следу собаку, а в качестве образца запаха дать кофту с капюшоном?

— Ну зачем так усложнять, Никита Егорович? Мы просто разложим на земле несколько вещей от разных людей. Одна вещь, допустим, куртка, будет заведомо принадлежать Зинченко-младшему. Дадим обученной к поиску следов ищейке, что живут у нас в служебном питомнике УВД, понюхать тот свитер с капюшоном и пустим ее к предметам. Пусть найдет соответствие, так сказать, и выберет вещь, схожую по запаху.

— Мда-а… — Горохов потер виски. — Мысль дельная, только как мы узнаем, что собака не ошиблась и не выбрала тот или иной объект чисто случайно ? Спросить-то мы ее не сможем.

— А мы используем метод повторности. Не одна собака будет, а три или вообще пять. А там посмотрим, как большинство из них поведет себя.

— Интересно ты придумал. Что ж… Попробовать можно. Только как мы результаты к делу привяжем? Нет такого процессуального действия, как идентификация предметов собакой.

— Согласен, к делу не пришьем, а вот в качестве розыскной информации использовать можно. Для себя убедиться. И, может, еще на кинопленку заснять процесс и Зинченко показать. Мол, смотри, новый вид экспертизы провели, исследование запаховых следов называется. Вот, даже собачки тебя изобличили. Может сработать как психологический фактор. И кто знает. Может, и суд примет такую пленку в качестве доказательств, и, может, в будущем и вправду такая экспертиза появится. Используют же зверушек для разведки залежей полезных ископаемых и обнаружения утечки газа, отыскания наркотиков. Почему бы не применить служебных собак для идентификации запаховых следов человека? Мне кажется это перспективным.

В кабинете все притихли, но не восторженно, а в замешательстве – далековато что-то меня про будущее занесло. Но Горохов только сыто вздохнул и сказал:

— Петров, мне скоро всю группу придется разогнать. Оставлю тебя и Светлану Валерьевну, – при этих словах психологиня стрельнула в мою сторону глазками. – Вот так, товарищи, работать надо. Мыслить надо, так сказать, шире. Как Андрей Григорьевич.

***

В питомник кинологической службы УВД отправились в этот же день почти всей “делегацией” во главе с Гороховым. С собой дополнительно прихватили криминалиста Витю, вооруженного новенькой бытовой кинокамерой «ЛОМО-218». Новейшую модель, пленка в которой заряжалась при помощи кассеты, берегли и использовали лишь по особым случаям. До этого камеру применяли всего лишь два раза. Когда был день рождения у замполита и когда награждали начальника УВД медалью от Щелокова.

Питомник находился на окраине города. Построили его сравнительно недавно. Раньше собачатник ютился во дворике УВД и состоял разве что из пары вольеров и сторожки для готовки пищи. Теперь же отгрохали рядом с лесом целый собачий поселок. Вольеры в три ряда, теплый щенятник, кашеварня, кабинет ветеринара.

Начальник областного управления любил водить сюда различных проверяющих и прочие экскурсии. Служебный питомник был его гордостью и детищем. Сам он когда-то служил с “Мухтаром” на границе и сейчас привносил традиции служебного собаководства в МВД.

В этом времени разнообразия со служебными породами особого не наблюдалось. Были только немецкие овчарки всех мастей. Лохматые и, будто стриженные, рыжие и черные, приземистые и рослые. Это потом на службу такс и спаниелей возьмут. Именно для работы с запаховыми следами в пределах лаборатории. Нюх у таких “пигмеев” не хуже, чем у овчарки, а мелкие размеры лучше вписываются в специфику работы в помещениях.